Тайна Пулата
 Пулат-бобо
жил в конце улицы в саманном домике. Был он стар, одинок. Когда-то занимался
кожевенным ремеслом, а ближе к старости стал работать сторожем в магазине.
Но не этим привлекал нас, ташкучинских мальчишек, Пулат.
Пулат был известным птицеловом, непревзойдённым знатоком перепелов.
Могучий тутовник, росший у него во дворе, с ранней весны до поздней осени был
увешан клетками с певчими перепёлками. Издалека клетки напоминали диковинные
плоды. И не мудрено. Ведь они были изготовлены самим Пулатом из тыкв, купленным
им на старогородском рынке. Мастер долго выскребал специальным ножиком через
крохотное отверстие внутреннюю мякоть. Потом он сушил полые тыквы на солнце,
украшал яркими тряпицами, перьями диковинных птиц, должно быть, от сглаза. Среди
перепелятников нередко встречаются и такие. Клетки с перепёлками Пулат
подвешивал на дерево при помощи длинной жерди с крючком.
До поздних сумерек, до летних ярких звёзд раздавалась над притихшей Ташкучой
разнокалиберная песнь перепёлок. Будто соревновались: кто кого перепоёт!
И до чего же было приятно слушать эту звонкую перепалку. Однажды я даже
попробовал запомнить их голоса:
— Путь-пуде! Путь-пуде!
— Пит-плит! Пит-плит!
— Поть-полоть! Поть-полоть!
— Фвать-фаль-вать!
— Пить-полать!
— Пат-палак, пат-палак!
— Ва-вак, ва-вак!
Звуки смешивались с тонким запахом базилика и свежеполитой земли, с трепетом
листьев тополей. Они волнующе уносили детское воображение куда-то далеко-далеко.
И я незаметно засыпал на глиняной крыше сарая, где летом находилась моя
раскладушка. И, конечно же, перепелиных голосов я уже не помнил. Так их было
много!
Пулат славился ещё и тем, что перепелов он ловил необычным способом. Не сетью с
собакой, не силками и даже не при помощи манка…
Об этом я узнал совершенно случайно.
Весной Пулату привезли уголь. И я помог старику перетащить его во двор под
навес.
Когда я смыл над арыком чёрную угольную пыль, Пулат протянул мне полотенце и
сказал:
 —
Возьми клетка с перепёлкой!
— Что вы, — засмущался я. Конечно, что может быть лучше такого подарка для
мальчишки, но уж очень показался он дорогим за столь незначительную услугу.
— Ай-ай, малшик! — растерялся Пулат. — Какой подарка тебе делать?
— Ничего не надо, — сказал я. — Лучше возьмите меня с собой на охоту.
— Хош, — согласился Пулат. Глаза его по-молодому заблестели. — Приходи завтра,
когда петух кукарек скажет!
До сих пор я благодарю судьбу за тот дивный случай.
Ещё до восхода солнца я был у резной калитки Пулата. Он уже встал и поджидал
меня.
— Держи, — сказал Пулат и протянул мне длинный лёгкий шест с крючком на конце.
— Зачем это? — удивился я.
— Держи, спрашивай не надо.
Сам же Пулат взял парусиновый мешок, в котором находилось что-то большое, сачок,
каким пацаны в арыке ловят рыбу, и мы бодро потопали по спящей ещё улице.
В ту пору огромные клеверные поля находились неподалёку, километрах в
трёх-четырёх от нас, сразу за маленьким кожевенным заводом.
Здесь у кромки поля мы остановились. Томно пахло цветущим клевером, просёлочной
пылью, а далеко-далеко из-за куп талов и чинар выглядывал краешек солнца.
То здесь, то там раздавались осторожные, будто пробующие горлышки на звук,
голоса перепелов.
— О-о! — в широкой улыбке расплылся Пулат и приставил к губам указательный
палец.
Потом он снял с плеча мешок, развязал тесёмку и я увидел… чучело орла.
«Зачем это?» — хотел, было, снова спросить я, но, зная, что Пулат не терпит
скороспелого любопытства и запретил громко говорить, разумно промолчал.
— Давай сюда палка, — шёпотом сказал мне старый птицелов.
Пулат ловко закрепил на крючке чучело орла и высоко взметнул его над головой.
Птица, с распростёртыми крыльями, была как живая. Она словно парила в свободном
полёте.
В другую руку Пулат взял сачок, а мне жестами указал: «Иди сзади. Только не
шуми!»
Слух и взор Пулата, как у истинного охотника, были меткими и чуткими.
Покачивая чучелом орла и двигаясь бесшумной скользящей походкой, он безошибочно
угадывал место лёжки перепелов и легко накрывал их своим сачком.
Теперь я понял, для чего Пулату нужны были шест и чучело орла!
Перепела, видимо, почуяв приближение хищника, боясь шелохнуться, замирали на
месте. Тут-то и бери их, как говорится, голыми руками.
За короткое время Пулат сумел поймать около десятка птиц. Даже мне дал
попробовать поохотиться с чучелом. И я был несказанно счастлив и горд, когда мне
самому удалось поймать перепёлку.
Уже взрослым человеком мне не раз доводилось видеть, как охотятся на перепелов и
в России, и в Греции, и в Германии — и с легавой, и с сетью, и с помощью манка.
Но вот охоту с чучелом хищника, как в Средней Азии, я более уже никогда и нигде
не встречал.
Николай Красильников
|
Идёт загрузка...